Название: Месяц высокого солнца
Автор: Towaristsch Mauser
Бета: fandom TES 2013
Размер: макси, 15 105 слов
Пейринг: босмер/альтмер
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: NC-21
Краткое содержание: Что произойдет, если босмер попытается завести себе домашнего альтмера для утех сексуальных?
Предупреждения: от первого лица, в форме дневника; ксенофилия, упоминание каннибализма
Примечание: упру к себе с версткой, простите, а то долго выковыривать.
Месяц высокого солнца, 15
Долгожданная поездка к морю, которую мне несколько раз пришлось откладывать и переносить по тем или иным причинам, кажется, наконец состоится. Будь на то моя воля, я давно бы отправился к морю и уже вернулся обратно, но, к превеликому сожалению, никому из нас не дано управлять превратностями судьбы. Впрочем, стоит быть благодарным за то, что поездка вообще состоялась. Надеюсь, в мое отсутствие в поместье ничего не случится.
Месяц высокого солнца, 16
В последний момент все едва не сорвалось. Рандир, видите ли, не хочет возвращаться в Скайрим, хнычет и грызет корни моего особняка.
Я едва сдержался в ту минут, пытаясь объяснить Рандиру, что ему просто надо привыкнуть, что там его родные, его там любят и ждут, он хлюпал носом и кивал, крепко обнимая корень, прижимаясь щекой к давно окаменевшей коре. Отчасти мне было жаль парнишку, но я не мог позволить себе пожалеть его. Такие, как Рандир, могут не только поездку сорвать. Такие, как Рандир, могут все наши планы под удар поставить, а что тогда, многолетняя работа пойдет прахом?
Оторвал Рандира от пола, поставил на ноги, отряхнул и отправил в Скайрим.
Он плакал.
Месяц высокого солнца, 21
Чем ближе к морю, тем труднее дышать.
Месяц высокого солнца, 22
В такую жару воздух особенно тяжел, словно в соленых рудниках, теплый липкий ветер слюнявит кожу, отчего одежда прилипает к телу, и утирать пот с лица просто бесполезно. Жители приморских деревушек прячутся от полудня, запираются в своих хижинах и валяются в тяжелой полудреме, лениво переворачиваясь с боку на бок. Совсем как просоленные свиные окорока, только живые и запрелые. Слуга пытался сегодня поболтать с одним из них – безуспешно, тот лишь отмахнулся от него, как от ленивой мухи.
Месяц высокого солнца, 25
Кажется, скоро я сам одурею от этой жарищи и превращусь в лупающий глазами окорок. Незавидная кончина для потомка высокого рода.
Месяц высокого солнца, 26
Наконец-то побережье! Не могу передать словами, как я рад чувствовать свежий морской бриз. Несмотря на явное неодобрение охранников и слуг, выкупался в заливе, нырнув с утеса прямо в одежде. Долго обсыхал, бродя нагишом по песку. Порезал палец на ноге обломком ракушки.
Капитан охраны набежал, размахивая руками.
Я прекрасно понимаю, что опасности могут поджидать везде, где угодно, и что охрана лишь выполняет свою работу, но излишнее рвение напрягает. Во-первых, я старше, а во-вторых, кто кому платит?
Месяц высокого солнца, 27
Продвигаемся вдоль побережья – капитан считает, что так безопаснее.
Перестал бродить при нем без одежды, кажется, это здорово отвлекает его и выводит из колеи.
Никогда в жизни не увлекался крепкими мордоворотами-охранниками, и начинать не собираюсь. К тому же, в конце пути меня ждет куда более изысканное лакомство.
Месяц высокого солнца, 28
Прошли мимо семи валунов, значит, осталось уже немного. Море лижет черные спины камней, греющихся на солнце. Хотел бы я спрыгнуть с одного из них в ласковые набегающие волны. Но времени нет, совсем нет.
Завтра будет самый жаркий день в году.
Ох, И"фр, не дай мне превратиться в окорок!
Месяц высокого солнца, 29
Лучше б я вчера превратился в окорок. Загноился порез на ноге. Если б не маг, остаться бы мне без ступни, а то и без ноги по самое колено. К счастью, он был рядом и вовремя пришел на помощь. Подумать только, а я еще не хотел брать его к морю!
Месяц высокого солнца, 30
Еду в паланкине, возлежа на подушках. Болею. Писать не хочется. Скучно.
Месяц последнего зерна, 9
Только что проехали семь валунов – уже по дороге обратно. За последние дни столько всего случилось, что и писать некогда было. Во-первых, все пошло наперекосяк. Во-вторых, да и в-третьих тоже. Но все же по порядку. Странно, что мер моего возраста, положения и происхождения самолично путешествует по стране, вместо того, чтоб заказать требуемую вещь и заплатить за доставку.
В том-то и дело, что некоторые сделки нельзя доверять чужим рукам и глазам.
В портовой деревушке у моря я должен был встретиться с некой Змеюшкой. Вышеупомянутая Змеюшка известна тем, что занимается соединением одиноких сердец, а попросту – сводничеством. И вот, два месяца тому назад она известила меня, что некий юноша, сведущий в искусстве любви, ищет себе богатого и щедрого покровителя. Надо сказать, что Валенвуд вовсе не испытывает недостатка в девах и юношах, желающих пойти в содержание. Не составляет никакого труда отправиться в столицу и подобрать себе там любовника по вкусу. Однако, как я уже упоминал, сделка была непростой: Змеюшка нашла для меня не просто юношу, но альтмера.
Именно так. Самого настоящего высокого эльфа, с кожей, поблескивающей, как золото, из тех, что любят считать себя хозяевами мира.
Я не мог упустить своего шанса и отправился на западное побережье лично. Чтоб самому забрать свой драгоценный груз и проследить за доставкой в поместье.
Предвкушение сводило меня с ума. Я нигде не мог найти себе места, то и дело твердил себе: «Ллирдис, во что ты ввязываешься?». Но я не мог противиться дивному искушению. Мой отец общался с этими заносчивыми высокомерами на равных, напоминал я себе, и пусть даже мой народ подчиняется им, но в глубине души каждый босмер знает, что его хозяева – не саммерсетские господа. В глубине души каждый босмер сам себе хозяин.
Тем более, такой босмер, как я.
Раздобыть альтмера себе в любовники оказалось делом чести. Я искал и я нашел. К сожалению, явиться к морю сразу я тоже не мог – слишком много безотлагательных дел, тонкости политических игр, требующих присутствия, да и отсутствие свое афишировать я тоже не хотел.
И это оказалось роковой ошибкой. Змеюшка, нервная, обкусавшая пальцы до кровавых заусениц, дребежала хвостом и просила прощения. Альтмер, раздосадованный долгим ожиданием, не стал ее слушать, и на всех парусах укатил пытать счастья в Империи.
Не желая терять времени, я обратился к тому эльфу, что стоял выше. Им оказался важный, нагловатый босмер, который, сразу впрочем, понял суть проблемы, и постарался разрешить ее как можно лучше. И разрешил ведь.
Ох, И"фр, даже слишком хорошо разрешил!
Разрешение проблемы сидит рядом со мной, осторожно поводит точеным носом с красивой, породистой горбинкой, принюхивается к запаху гнили, который пропитал паланкин. Клянусь, я не хотел подвергать его такому испытанию – но помилуйте, где в этой глуши можно купить новый паланкин?!
Но дела это не меняет – от неприятного запаха дергается верхняя губа, приобнажая зубы. Гримаса презрения искажает прекрасное лицо. Глаза скрыты широкой черной лентой, но готов поклясться, в них тоже застыло презрение и брезгливость.
Положительно, я не в силах больше писать сегодня.
Месяц последнего зерна, 10
Нет, и спать я тоже не в силах. Лишь только я закрываю глаза, как события последней недели предстают передо мной на изнанке век. Внутри что-то тянет и требует записать, и я вновь тянусь за пером.
Я не могу забыть момент, когда я впервые увидел Эльсинора.
Я не могу перестать его вспоминать.
Важный босмер-сводник, видимо, заведовал всеми борделями побережья – я понял это по пухлой, аккуратно сшитой книге-каталогу, которую он аккуратно разложил на столе. Там было много портретов, и, надо сказать, весьма привлекательных, но, хлопнув в ладоши, я вынудил сводника прервать свое занятие.
– Позвольте мне сэкономить ваше время, – сказал я.
– Вам нужно что-то особенное? Судя по всему, вы ищете нечто… драгоценное?– догадался тот, и я кивком подтвердил его догадку. И тогда он, облизнув мясистые губы (их капризный изгиб выдавал в нем знатока и любителя удовольствий), он поднялся из-за стола, и, поглаживая ладони, вышел, оставив меня в одиночестве. Минуты тянулись одна за другой, и я гадал, что же такое он хочет мне показать, и сколько денег затребует за свою услугу. Я не собирался щедро платить за его труды, деньги любят счет, а я знаю цену живому товару.
– Эльсинор! – громко объявил сводник, втолкнув в помещение приличного одетого мальчишку, и дверь громко хлопнула за его спиной.
Почувствовав новый, незнакомый запах, я затаил дыхание и скучающе обернулся, не выдавая своего интереса.
Эльсинор замер, стоя навытяжку, словно маленький солдат. Он был ростом с самого сводника, но угловатые локти и колени, худощавая фигура, тонкая шея однозначно выдавали в нем подростка по сравнению со взрослым босмером. Я смотрел, оглаживая взглядом длинные ноги, ровные, стройные, обтянутые черными брюками из хорошей ткани. Лицо мера было почти полностью скрыто низко, по самые губы надвинутым капюшоном.
– Господин доволен? – сверкнул глазами босмер-сводник, звонко шлепнул альтмера по заду, и тот непроизвольно ахнул, разомкнув тонкие губы. И тут же умолк, сжал губы в нитку.
– Его лицо, – проговорил я небрежно, – вдруг он страшен, как прабабка нордского короля?
– Что вы, мой господин… Глаза у него завязаны, а уши заткнуты воском, – усмехнулся босмер. – Его же безопасности ради – а то убежит, дурной, и пропадет, поминай, как звали. Места здесь глухие.
– Откуда же у вас это сокровище?
– Выбраковка, – сладко улыбнулся тот.
– Выбраковка?
– Да, господин. Человечьи детеныши и то лучше магией владеют.
– Разве они доживают до такого возраста?
– Его маман солгала комиссии, что он умер во младенчестве.
– А он выжил?
– Выжил… чтоб в один прекрасный момент попасться на глаза тому, кому не следовало. Созвали срочное совещание. А один мой хороший друг, вернее, – босмер вновь улыбнулся, – друг моего хорошего друга обманом сохранил ему жизнь. Словно знал, что найдется покупатель на такое сокровище.
– Неужели альтмеры за деньги готовы расстаться со своим священным правом убивать собственных детей?
– За деньги, мой господин, можно многое, если не все. Вам ли не знать?
Вот уж действительно, мне ли не знать. А Эльсинор, по-прежнему стоявший с гордо выпрямленной спиной, тщетно пытавшийся уловить происходящее, напоминал попугая, на клетку которого накинули платок.
– Он чему-нибудь обучен? – кисло спросил я, – мне нужен опытный любовник, а не грелка в постель.
– Мой господин, столь приятно самому обучать девственное тело…
– Значит, грелка.
– Что вы, что вы…
– Неумелый строптивый мальчишка, к тому же, скверно доставшийся вам. Вы хотите от него избавиться, и боитесь держать у себя? – подытожил я.
– Мой господин…
– Еще и денег, наверное, за него хотите?
– Хочу, – нагло кивнул босмер.
Я поднялся со стула, подошел к альтмеру, мимоходом оценивая его вблизи: рост, разворот плеч, едва уловимый, но приятный запах. Такой чужой и незнакомый. От предвкушения у меня скулы свело, и пересохло во рту. Скучающе я взял его за руку, делая вид, что лишь оглядываю его тело – на самом деле, я не мог сейчас и слова сказать, так сильно происходящее срывало мою бедную голову с плеч.
Рывком я потянул Эльсинора на себя, наши тела соприкоснулись, и словно искра пробежала по моему позвоночнику, вздыбив коротко остриженные волосы на затылке. Эльсинор попытался отстраниться, но я крепко обхватил его талию и прижал к себе, потерся пахом о его живот, заставив ссутулиться и стыдливо склонить голову. Он вновь попытался вывернуться и цепь тихо зазвенела.
Босмер не вмешивался, отойдя в сторону, догадывался, что не стоит мешать нам знакомиться. В этот момент не существовало никого, кроме альтмера передо мной – гордо вскидывающего голову и одновременно дрожащего от ужаса и страха. Я не полез ему в штаны, не стал щупать меж ног. Не знаю, что меня остановило, быть может, захотелось продлить целомудренные отношения между нами. В конце концов, парень совсем ничего не слышал, не видел и мало что понимал.
Я лишь мягко огладил его ягодицы, ощутив их упругость сквозь плотную ткань. Пусть даже он страшен, как престарелая нордка, но одна его фигура – уже нечто великолепное.
Меня смущал его возраст, смущало его несогласие и неопытность, но все же это был альтмер, мой личный альтмер.
– Сколько вы за него хотите?
– Пять тысяч. Золотом, – нервно облизнулся босмер, желваки на скулах дернулись. Похоже, он боялся, что цена не понравится мне, но я не стал торговаться. Велев ему обратиться за деньгами к моему капитану охраны, я подхватил Эльсинора под локоть и поволок на выход.
Паланкин ждал у дверей – как я и требовал. Светить альтмера перед чужими глазами мне вовсе не хотелось. Ухватив Эльсинора за шкирку, я вынудил его склонить голову, ловко втолкнул его внутрь и сам забрался следом.
Босмер-сводник, не ожидавший, видимо, такой щедрости, завидев меня, рассыпался в благодарностях, но капитан, отсчитав нужную сумму, тут же довольно грубо отогнал его от паланкина. Мой эскорт был уже в полной готовности, и мы покинули эту деревушку еще до наступления сумерек.
Месяц последнего зерна, 11
Входить в лес все равно, что в воду – каждый раз словно первый, и нельзя войти дважды под сень одних и тех же деревьев. Оставив Эльсинора в паланкине, я присоединился к своему пешему эскорту, несмотря на возражения капитана охраны.
Лес был опасен даже для нас.
Караваны иноземцев все время замирали на пороге, привлекая внимание, но нашему отряду удалось мгновенно раствориться в лесу, оставшись почти незамеченными. Правда, мой альтмер умудрился стянуть повязку с глаз и высунулся наружу, а я не сразу это заметил.
Этот безрассудный поступок едва не стоил ему жизни – сразу несколько ядовитых колючек вонзилось в дерево, просвистев мимо его уха. Не было ничего удивительного в том, что жуки заметили нас. Бой был коротким, но ожесточенным: одному из юных лучников жуки свернули шею и уволокли с собой в гнездо, и еще двое получили ранения. Несмотря на это, мы продолжили путь, предоставив магу лечить раненых на ходу.
Возбужденный и злой, я вернулся к паланкину и без лишних слов отвесил Эльсинору хорошую оплеуху, а после сразу же затолкал его внутрь. Подросток почти не сопротивлялся.
– Где… я? – снизошел он, наконец, до разговора со мной и, щурясь от яркого света, снова непроизвольно потянулся к зашторенному выходу. Я ухватил его за плечо и вернул на место, усадив напротив себя. И впервые встретился с ним взглядом.
В его взгляде много чего можно прочитать было – и волнение, и интерес, и страх, маленький еще альтмер, не научился владеть собой, держать лицо не научился, жизнь не научила. Я прикоснулся к его подбородку, провел по щеке и коснулся теплого местечка за ухом. Он оказался еще красивее, чем я себе представлял, и злость моя быстро улетучилась, уступив место радости от удачной сделки.
Эльсинор смотрел на меня в ответ, изредка облизывая тонкие губы. На левой щеке расцвело малиново-алое пятно, и мне вдруг стало неловко за собственную несдержанность.
Вспомнив слова торговца, я попытался вынуть воск из его ушка – небольшого такого золотисто-розового ушка, на свету оно казалось полупрозрачным, с сеткой кровеносных сосудов. Эльсинор вначале не понял, что я хочу сделать и попытался отползти, но потом послушно затих. Я хотел положить его головой к себе на колени, но решил не торопить события.
– Так-то лучше, – заметил я, покончив с этим, – теперь мы сможем пообщаться.
– Да, – кивнул тот, – и для начала я желаю, чтоб с меня сняли наручники.
Я едва сдержал смех. Такие как он, не желали общаться с босмерами иначе, чем отдавая приказы. Но мой альтмер, кажется, и правда ждал от меня подчинения.
– Эльсинор, – проговорил я, все еще улыбаясь. – Быть может, ты до конца не понимаешь, что с тобой произошло…
– Меня должны были убить, – сказал он так равнодушно, насколько мог это сделать.
– Но не убили. Если называть вещи своими именами, тебе решили сохранить жизнь, списали по бухгалтерии и продали как живой товар.
Я думал, это смутит его, быть может, он вскрикнет, или даже заплачет – все-таки он был благородных кровей и весьма юн. Его глаза, изжелта-зеленые, словно прожилки листа на свету, едва заметно блеснули.
И тут он ответил.
– Я подозревал нечто подобное, – медленно протянул Эльсинор. Сморгнул несколько раз, отвел взгляд и принялся рассматривать паланкин. В какую-то секунду я думал, что он притворяется, играет, но нет, он явно был альтмером до самых кончиков ногтей. Не желая, видимо, продолжать беседу, он подогнул под себя ноги и устроился в противоположном от меня углу паланкина. Мне тут же захотелось растормошить его, слегка встряхнуть, но от свалившихся на его голову бед Эльсинор впал в оцепенение и так тихо сидел в своем углу, что я не стал его тревожить.
Месяц последнего зерна, 12
Всю ночь не спал толком. В паланкине, оказывается, невозможно путешествовать вдвоем – если хочешь нормально уснуть. Эльсинор занял добрую половину паланкина и уснул в подушках. От постоянного соблазна у меня сводило все тело, но я стоически терпел, твердо решившись дождаться дома. В конце концов, я ведь не животное?!
Хоть я и старался не прижиматься к альтмеру, но под утро проснулся в обнимку с ним. Эльсинор брезгливо дергал во сне плечом, стряхивая мою ладонь, но я все равно поглаживал его и прижимал к себе.
Мой альтмер.
Месяц последнего зерна, 13
Маг не смог восстановить нервные окончания в искалеченной руке одного из лучников, и ампутировал ее чуть повыше локтя. Парень сильно подавлен.
Месяц последнего зерна, 14
Остановились, наконец, на полноценный привал. Капитан охраны торжественно пожарил мясо в кипящем масле, принес нам немного. Эльсинор впервые за все время немного поел, соблазнившись ароматом. Я сказал, что лучник все еще страдает из-за потери руки. Эльсинора стошнило. Задал ему трепку, на что он почти не отреагировал. Отполз в свой угол и спал там, свернувшись комочком. Этот комочек опять занял половину паланкина, но я не возражаю.
Месяц последнего зерна, 15
Проснулся от холода. Распахнутый полог трепещет, внутри гуляет сквозняк, Эльсинора нет рядом. Я тут же высунулся наружу.
И увидел то, чего никак не ожидал. Мой бедный альтмер топал вместе с остальными, пошатываясь и оскальзываясь на прелой листве. Привязанный к опоре, он едва поспевал за всеми, шагал из последних сил, прикусив губу. Негромким окриком я велел остановиться и выпрыгнул из паланкина на ходу, потребовав объяснений. Эльсинор упорно молчал, глядя сквозь меня, а капитан охраны доложил, что «паскудный мальчишка надумал смыться». И только благодаря бдительности капитана был замечен, поскольку господину Ллирдису (то есть мне) даже не пришло в голову как следует связать альтмера.
Поблагодарив капитана, я, к его вящему неудовольствию, отвязал моего беспутного Эльсинора и втащил обратно в паланкин.
– Зачем ты это сделал?
Эльсинор смотрел на меня упрямо и безразлично. В светлых волосах запутались липкие древесные семена, на лбу красовалась свежая ссадина – видимо ветка хлестнула. Или капитан.
– Зачем?
– Я не могу, – выдохнул тот, наконец, – я не могу работать на босмера.
– Ты мой, – объяснил я. – И не должен сбегать, иначе я буду вынужден наказать тебя.
На лице Эльсинора промелькнул страх, но усилием воли он подавил возникшее чувство.
– Я сбегу, – он крепко сжал губы.
– Куда? – усмехнулся я, – на Саммерсет?
– Да.
– Чтоб тебя уничтожили свои же?
– Моя мать будет рада спрятать меня!
– Ей не дадут сделать это снова.
– Значит, – проговорил он упрямо, но глаза его влажно заблестели, – меня просто не должно быть на этом свете.
Эльсинор замолчал, уставившись куда-то в сторону, всем своим видом показывая, что лучше умереть, нежели подчиняться босмеру. Кажется, сейчас он и правда был полон решимости.
– В джунглях Валенвуда, – терпеливо проговорил я, потянувшись к нему, – ты не проживешь и часа. Хищные, плотоядные растения исполнят твой смертный приговор. И, я думаю, ты пожалеешь, что это не палач Саммерсета. Очень пожалеешь. Думаю, альтмеры умерщвляют ненужных детей мгновенно. С нашими растениями на это не стоит и надеяться. Вначале ты почувствуешь лишь легкое прикосновение, – Эльсинор отдернулся от моей ладони, но я всего лишь снял налипшее семечко с его шеи, – зеленая плеть обовьется вокруг твоей лодыжки, потом туго стиснет и рванет вниз. Ты будешь вырываться и кричать, но от этого гибкие лианы лишь сильнее стиснут тебя в смертельных объятьях. Либо ты оступишься и соскользнешь в скрытый в листве кувшин.
– Кувшин? – не понял Эльсинор.
– Да, – кивнул я, и принялся осторожно выбирать семена из его волос, тонких и встрепанных. – Такое растение. Огромный кувшин, с гладкими, скользкими стенками, по которым ты будешь взбираться, но каждый раз – соскальзывать и падать вниз, на мягкое дно, разбрызгивая едкий сок. Постепенно твои силы будут иссякать, а едкий сок – прибывать, и, наконец, когда он смочит твою одежду и примется за кожу… сначала ты будешь чувствовать легкое жжение, которое будет становиться все сильнее и сильнее, и ты ничего не сможешь с этим поделать, лишь смотреть на недоступное горлышко кувшина, умоляя смерть наступить поскорее.
Возможно, я наговорил слишком много, но все это было чистой правдой. Лес не трогает нас. Нас, но не чужаков.
Передернувшись, Эльсинор стряхнул с себя оставшиеся семена и замолчал, опустив голову. Я достал гребешок и попытался причесать его, но липкие капли древесного сока склеили пряди.
– Ты думаешь, что попал в отвратительное место? – спросил я, уложив его головой к себе на колени. Эльсинор даже не попытался вывернуться, а равнодушно улегся, прикрыв глаза.
– Да, – проговорил он, помолчав немного. – Лучше умереть.
– Всегда успеется. Живи.
– Это не жизнь, – возразил он и умолк, не реагируя больше на прикосновения и слова. Я чувствовал его приятную тяжесть, тепло его тела и безотчетно гладил его по щеке.
Месяц последнего зерна, 20
Мы прибыли в поместье. Капитан крайне доволен – мы добрались почти без потерь. Правда, он сразу невзлюбил Эльсинора и едва не убил на последнем привале. А все потому, что Эльсинор, впав в черное отчаяние, попытался выхватить его кинжал. Все это случилось почти мгновенно, я едва успел вмешаться. После трепки, которую ему задал капитан, Эльсинор, кажется, впервые действительно осознал, что находится во власти тех, кого привык считать слугами.
Испросив разрешения, он улегся спать, зализывая ссадины в темноте паланкина, а я еще долго шел пешком вместе с остальными и объяснял капитану, что альтмер – моя собственность. Что он нужен мне целым и невредимым, и что капитан будет отвечать за каждую царапину на альтмерской щеке. Потому что мне важен внешний вид.
Эльсинор, кажется, услышал и что-то понял, потому что его тихие всхлипы сразу затихли.
Капитан тоже что-то понял и пообещал научиться бить, не оставляя синяков.
Месяц последнего зерна, 21
Эльсинор знакомится с поместьем. Он обнаружил, что поместье буквально уходит корнями в старину. Глубоко в землю впивались корни моего дерева, они были пусты изнутри, и в каждом из корней скрывались древние помещения, названия некоторых из них не знал даже я. Но Эльсинору не слишком по душе спускаться вниз, в душные, затхлые залы, пропитанные запахом сырости, разложения и гниения. Эльсинору больше по душе пришелся мой кабинет, с новой, имперской мебелью и высокими окнами нараспашку. Он целыми часами мог сидеть на подоконнике и глазеть в окно, созерцая смену листвы, движение облаков в далеком небе.
Кабинет мой просторен, и я, сидя за столом, всегда могу, в свою очередь, любоваться им, его хорошо сложенной фигурой, точеным профилем. К сожалению, во-первых, в моем кабинете полным-полно важных документов, не предназначенных для прекрасных глаз моего будущего любовника, если он обучен чтению. А во-вторых, его длинные, стройные ноги в черных облегающих сапогах, крепкое бедро, затянутое в замшу… Невозможно работать.
А дел у меня немало. Навалились сразу по приезду: в первую очередь, это была целая стопка писем от несчастного Рандира, замерзающего в снегах Скайрима. Справедливости сказать, остальные агенты тоже писали мне, но их короткие, ясные отчеты ни в какое сравнение не шли с пухлыми конвертами Рандира, полными отчаяния, нытья и просьб. Чтоб прочитать все отчеты, узнать новости и как следует обдумать информацию, пришлось запереться в кабинете и позволить альтмеру осмотреть окрестности без меня.
Он особого интереса спросил меня, в чем же будут заключаться его обязанности. Похоже, Эльсинор считал, что сам факт его нахождения в поместье уже делает мне честь.
Я сказал, что это мы обсудим позднее и отослал его, занявшись делами.
Месяц последнего зерна, 22
Вчера вернулся в свои покои лишь под самый вечер. Хотел отложить все на завтра, но слуги уже постелили Эльсинору в моей спальне – на полу у кровати. Сон осенней листвой слетел с меня. Я не представлял себе, что надо было сделать с альтмером, чтоб он пошел на это, не представлял себе альтмера, устроившегося на тонком шерстяном покрывале.
Я послал за ним. Вскоре у двери раздался легкий, неуверенный шорох.
– Входи, – велел я, но Эльсинор, сделав пару шагов, замер на пороге. Он был уже готов ко сну: вместо плотной, темной одежды – легкая ночная рубаха до пояса и свободные штаны. Гибкое, стройное тело просвечивало сквозь тонкую светлую ткань. Светлые, слегка волнистые волосы как всегда, слегка растрепаны.
– Вы звали? – уточнил он, прижимаясь рукой к косяку, твердому и упругому, сделанному из черствого телванийского гриба.
– Да. Проходи, и закрой за собой дверь.
Эльсинор замешкался. Аккуратно задвинув дверную щеколду, он прошел через спальню – широкую и просторную, и тут я впервые заметил странность в его походке. Он шел не только неуверенно, но и неровно, слегка западая на один бок.
– Ты хромаешь?! – воскликнул я. – Неужели капитан…?
– Нет, – криво улыбнулся он, – я родился таким. Одна нога короче другой. Мама сразу заметила это, сразу поняла, что я буду хромать и пустила слух о моей смерти во младенчестве.
– Храбрая женщина.
Эльсинор облизнул губы, но ничего не сказал. Он явно чувствовал себя неуютно стоя, и старался поскорее присесть, но не решался – сесть можно было только на кровать.
– Зачем вам это? – спросил он, указав на покрывало, когда пауза меж нами слишком затянулась.
– Слуги решили, что будешь спать здесь.
– Я не хочу, – он помотал головой, – маленькая комната рядом с вашей куда лучше. Там есть комод с зеркалом, и такая уютная кровать…
– Хорошо, – кивнул я, – ты не будешь спать на полу. Тебе там не место.
– Вы позволите мне остаться в маленькой комнате? – несмотря на гордость, в его голосе проскользнули высокие просительные нотки. Эльсинор явно чувствовал опасность и понимал, что сейчас лучше просить, чем приказывать хозяину поместья.
– Маленькая комната твоя, – сообщил я с легкой улыбкой, развязывая пояс.
– Спасибо, – он улыбнулся в ответ и изящно поклонился, – вы хотите спать? Я тоже собирался, я пойду…
– Эльсинор, – проговорил я, подходя ближе, – спать ты будешь здесь, когда я того захочу.
На его лице отразилось непонимание, и он невольно сделал шаг назад.
– В моей постели. Ложись.
Эльсинор едва заметно помотал головой. После прогулки по поместью и близкого знакомства с охраной он уже не помышлял о побеге, но и выполнять мои приказы он не желал.
– Я лучше на полу, – сказал он решительно. Я не стал спорить попусту и просто положил ладони ему на плечи.
– Помнишь, я говорил тебе о твоих обязанностях?
– Вы обещали объяснить позднее. Но не сейчас, сейчас уже поздно…
– В самый раз, – улыбнулся я, огладив его плечи. Эльсинор молчал, словно не догадывался или не хотел догадываться. Конечно, он не идеально подходил мне – окажись сейчас в моей спальне опытный в любовных делах мужчина, я бы не раздумывая отослал Эльсинора прочь или продал бы. Какой прок от девственности?
Но в моей спальне не было никого, кто раздевался бы сейчас, медленно и плавно, приковывая к себе внимание. В спальне был лишь нервно краснеющий ушами подросток, высокий, ростом почти с меня самого, но все же подросток. В тонкой ночной сорочке было еще заметнее, как мало у него мышц, какой он худой и гибкий. Кадык его, крупный и нервно подрагивающий, заметно выделялся на шее. На золотистой коже выступили капли холодного пота.
В конце концов, это был чистопородный альтмер, и я ощутил легкое возбуждение.
– Ты будешь моим любовником.
– Я не девица, – проговорил Эльсинор сквозь зубы. Опустил было голову, но я вынудил смотреть в глаза, приподняв за подбородок.
– Неужели ты еще не понял? – спросил я, – мужчина может поиметь не только женщину.
– Не знаю, – помотал головой Эльсинор, вновь уставившись на свои колени. – Я не хочу об этом думать.
– Но ты должен был давно задуматься об этом. Ты ведь жил в борделе, – усмехнулся я.
– Я... я не думал, что это случится со мной! – воскликнул он, потеряв остатки самообладания, щеки пошли малиновыми пятнами, – в доме у моря было просто ужасно, постоянно слышались стоны возбуждения, в первый же день я ужасно перепугался, что похотливые меры доберутся и до меня! Что меня заставят лечь в одну из постелей и принимать клиентов! Я запаниковал, и попытался прокусить себе вены, но хозяин сказал, что оставит меня в покое, если я буду тихим и послушным, и потом... потом мне завязали глаза и залили уши воском, но... он обманул меня! Зачем он меня продал!!!
Эльсинор пристально уставился на меня, требуя ответа, закушенная нижняя губа припухла.
Вот она, прелесть потери невинности. Наивны те, кто считает, что девственники – это как умелые шлюхи, только чистенькие морально и физически.
Я схватил Эльсинора за плечи и хорошенько встряхнул:
– Я не собираюсь делать с тобой ничего плохого.
– Правда? – он недоверчиво уставился на меня.
– Конечно, правда. Тебе понравится.
– А как это бывает? – часто задышал Эльсинор, жалобно сведя тонкие светлые брови. – У меня между ног нет...
– Ничего нет? – рассмеялся я.
– Нет... ну такого... нужного отверстия, – он побледнел, и пятна сошли с его лица. Я невольно прижал альтмера к себе и погладил по горячему уху. Эльсинор часто вздрагивал в моих руках.
– У тебя есть все, – сообщил я, очерчивая пальцем ложбинку меж упругих ягодиц, – что нужно. Я возьму тебя сзади.
Он тут же сжался, вывернулся из моих рук и уселся на кровать.
– Нет! – выдохнул он, – это ужасно! Такого не может быть!
– Хватит паниковать. Будь умницей и ложись в постель.
Эльсинор помотал головой. Я уже начал злиться, но он вдруг поднял взгляд.
– Господин Ллирдис, – прошептал он, прижавшись вдруг ко мне, – пожалуйста!
– Пожалуйста что?
– Не трогайте меня! – взмолился он, – я больше никогда не буду считать босмеров ниже себя! Я буду служить вам, я хорошо читаю вслух, вы любите, когда вам читают?
– Это приятно, – усмехнулся я.
– Я буду вам читать всегда, когда вы захотите. Петь... Играть на арфе.
У юного альтмера явно было какое-то свое понятие о работе. Похоже, он думал, что пребывание в моем доме – и есть работа.
Сейчас от спокойного, надменного альтмера не осталось и следа. Эльсинор нервно дышал, не находя себе места – явно не хотел расставаться с девственностью и цеплялся за нее, как за ботинки, из которых давно вырос, не желая расставаться с ненужной, но такой привычной вещью.
– Идем ко мне.
– Я не хочу. Правда! – шумно сглотнул он, отодвигаясь. – Я не буду. Я не дам!
– Кто же будет тебя спрашивать? – улыбнулся я, и, ухватив его за отворот рубашки, потянул на себя, и, наконец, прижался губами к его губам. Альтмер не открылся для поцелуя, зажавшись как снаружи, так и изнутри, и напрасно я поглаживал тонкие, гладкие волосы, напрасно пытался разомкнуть упрямо сжатые губы. Все зря.
– Встань на четвереньки, – велел я, отстранившись. Больно ущипнул Эльсинора за ухо, и он, словно очнувшись ото сна, не слишком изящно заполз на кровать и распластался на ней. Я попытался приласкать альтмера, но мышцы его были напряженными и твердыми, словно камень. Можно подумать, он явился на прием к цирюльнику, и ждет, чтоб пытка поскорее закончилась.
Какая странная вышла ночь!
Эльсинор был сильно напуган. А я...? Я был разочарован. Мое возбуждение не было настолько сильным, и даже внешний вид обнаженного альтмера не помог. Эльсинор не сопротивлялся, и не убегал, нет, Эльсинор лежал покорно, словно теленок, которого ведут на бойню. Он был просто очарователен сзади – упругие бедра, рельефные ягодицы и туго сжатые мышцы, в которые я с удовольствием попытался пропихнуть палец. Слишком туго, да, и Эльсинор даже не старался помочь мне. Доставлять удовольствие ртом он вряд ли умел – я и спрашивать не стал.
– Ты бесполезен, – проговорил я, как следует ощупав его юное, стройное тело.
– Правда? И вы вернете меня... домой? – проговорил он с затаенной надеждой.
– Ты представляешь, сколько это будет стоить? Проще вышвырнуть тебя в лес – и забыть навсегда.
– Я там не выживу, – сказал он тихо.
– Конечно, тебя сразу же сожрут. Но ты все равно не годишься на что-то большое, чем стать кормом.
– Я умею петь...
– Я тоже умею. И танцевать, и колдовать, в отличие от тебя.
Эльсинор сдержанно выдохнул и подтянул спущенные штаны.
– Я, пожалуй, пойду.
– Слуга из тебя тоже отвратительный, – лениво и разочарованно пробормотал я, откинувшись на подушки, – кто же так просит разрешения уйти?
– А как надо? – Эльсинор решил не пререкаться.
– Ну, например... "Господин Ллирдис, я могу идти?"
– Господин Ллирдис, – упрямо повторил альтмер, – я могу идти?
– На пол? Спать?
– Наверное, на пол, – не сразу согласился Эльсинор, но все же сполз с кровати и уселся на покрывало.
– Как тебе там?
– Холодно, – равнодушно отозвался тот.
– Если хочешь, можешь вернуться на кровать.
– Нет, господин, – ехидно отозвался тот, – мне здесь хорошо.
Видимо, на полу он считал себя в безопасности. Однако с утра я едва не сломал ему руку, наступив на нее – совсем забыл про альтмера, свернувшегося в клубок от холода.
Месяц последнего зерна, 24
Эррин написал, что готов приехать, и попросил организовать эскорт. Я согласился. Такими агентами, как Эррин, я рисковать не мог.
Месяц последнего зерна, 25
Капитан охраны отказался покидать меня, отправив на встречу с Эррином нескольких проверенных воинов. Говорит, что должен охранять меня. Начинаю подозревать, что он точно неравнодушен ко мне, бедолага.
Месяц последнего зерна, 30
Третьего дня заметил, что Эльсинор слегка поправился. Ему это оказалось очень к лицу, к тому же, округлый зад приятно ущипнуть. Подарил ему малахитовую заколку для волос.
Эльсинор заметил, что я доволен им и смутился.
Такой славный парень.
Месяц последнего зерна, 31
Я разгневан. Выяснил, что капитан повадился подкармливать Эльсинора медовым салом. Эльсинор, даром что альтмер, принял дружелюбие капитана за чистую монету на за чистую монету!
Пришлось объявить, что медовое сало для альтмера – только по праздникам, а капитану устроить головомойку. Надо же, какой хитрец.
Месяц Огня очага, 3
Орсин, еще один мой босмер из Скайрима прислал пространное письмо. Похоже, нордский эль совсем задурил его глупую круглую голову! Он не только отказывается проводить должную работу как следует, но и информацию мне высылает постольку-поскольку. Или я чего-то не понимаю, или Орсин вздумал сменить жаркий уют родных лесов на сугробы Скайрима? Норды ему милее своего народа? Не иначе, потому как он даже пишет как норд. А ведь поначалу я радовался, что Орсин ассимилировался. Слишком хорошо ассимилировался, старая песчаная оса! Оса в сугробе.
Надо придумать, что с этим делать.
Месяц Огня очага, 6
Эльсинор, цветок саммерсетских садов, высаженный во влажный враждебный лес. Когда он, заметно прихрамывая, прогуливается по двору поместья, сердце заходится от жалости. Ненастоящий альтмер. Игрушечный. Выбраковка. Настоящий альтмер не должен покоряться судьбе. А Эльсинор, чужой везде, упрямо хромал по дорожке, разглядывая клумбы. Что у тебя в мыслях, альтмер-неальтмер?
Я следил за ним, сидя у окна, и он словно почувствовал мой взгляд – обернулся и вскинул тонкую кисть. Я ощутил, что улыбаюсь ему в ответ и тоже взмахнул рукой.
Месяц Огня очага, 7
Написал письмо Орсину. Вежливое, рассудительное и доброжелательное – три раза переписывал набело, перечеркивал и подбирал слова. Кажется, подобрал. Надеюсь, у Орсина сохранилась еще хоть капля босмерского самоуважения и мозгов.
Месяц Огня очага, 10
Альтмер по-прежнему сторонится меня. Выучил мое расписание дня и отчаянно старается не попадаться на глаза, что не так-то просто с его ростом и совсем не бесшумной походкой.
Периодически ловлю себя на мысли, что следует написать старым знакомцам в Фалинести, и, плюнув на пересуды, открыто попросить подобрать мне другого альтмера. У кого-то из моих знакомых была любовница с Саммерсета. Но это все праздные мысли, которым я не могу предаваться слишком долго.
Месяц Огня очага, 11
Светло-серебристые пряди в густых волосах Эльсинора напоминают седину. Мне удалось настичь его днем у пруда и рассмотреть в солнечном свете. Приятное зрелище.
Тишина над водой – сонная, влажная, подрагивающая от звона крыльев стрекоз.
– Расскажи о себе, – проговорил я негромко, желая разорвать молчание.
– Вы и так все обо мне знаете, – ответил он, помолчав немного, – после той ночи.
– Что за вздор, – усмехнулся я, пододвигаясь ближе, – ничто не скрывает лучше наготы.
– Пустые умствования, – оборвал он меня, – что вы хотите узнать? Что я из благородной, богатой семьи? Что я никогда не видел отца ближе, чем за сотню метров? Что я жил в своем маленьком, солнечном саду... Все это недоступно теперь, какой смысл говорить. Я ваш альтмер.
Вместо ответа я аккуратно вытянул заколку из его волос, позволив им рассыпаться по плечам.
– Знаете, – добавил он горько, – что я еще вам скажу, господин Ллирдис?
– Что же? – подбодрил я его на откровенность.
– Не слишком-то я вам нравлюсь, не так ли?
– И тебя это заботит?
– А как вы думаете? Не слишком-то приятно быть чьей-то ненужной вещью... Хотел бы я родиться великим воином!
– Воином? Не магом?
– Магия бесполезна, уж лучше вообще без нее.
– Какой же из тебя воин?! – рассмеялся я, пожалуй, слишком громко и обидно. Эльсинор тут же стиснул челюсть, отодвинулся подальше и прошипел что-то сквозь зубы.
Вот и весь разговор.
Я не знал, как еще объяснить необходимость быть мягче, ласкаться ко мне, доставлять удовольствие. В конце концов, это куда приятнее, чем быть мертвым, правда?
Месяц Огня очага, 12
Эррин явился в поместье.
Месяц Огня очага, 13
Втайне от себя, я надеялся удивить Эррина, но оказалось, что тот весьма искушен в таких делах. Он лишь скользнул ленивым взглядом по Эльсинору, оценив его. И первым же делом спросил:
– Зачем тебе это?
Я объяснил, не считая нужным скрывать свои постельные привычки, поскольку они не являлись секретом. Эррин лишь покачал головой, явно задумавшись о чем-то. Однако он молчал на эту тему целый день, пока его, наконец, не пробрало.
Месяц Огня очага, 14
Лучше бы Эррина вчера не пробирало на откровенность. От разговора осталось неприятное ощущение, будто отхлебнул из молочника, не заметив плесени на сливках.
– Ты знаешь, – начал он негромко, когда мы бродили по саду, нагуливая аппетит перед ужином, – меня беспокоит твой альтмер, дорогой друг. И не смотри на меня, он беспокоит меня вовсе не в том смысле, что и тебя.
– В каком же тогда?
– Этот юноша может навлечь беду. Ты и сам знаешь, что такое слухи... мало ли до чьих ушей они дойдут.
– Думаешь, за ним явится спасательный отряд из Золотой Башни? Или карательный?
– Спасательно-карательный, – усмехнулся он, – ты ведь знаешь, что случилось с тем парнишкой, которого ты отсылал на Саммерсет?
– Он был убит, – пожал я плечами, – такое случается, Эррин.
– Случается, – кивнул тот, – однако после этого убийства желающих ехать на Саммерсет не наблюдается. Да и те, кто там живут, кого с таким трудом удалось отправить и уговорить остаться, часто просятся назад.
– Все просятся назад.
– Провались оно все, Ллирдис, отчего ты такой упрямый, как дуб? Не стоит злить альтмеров. В конце концов, мы имеем общее дело.
– И как мой домашний цветок может их разозлить?
– Ты сам знаешь, – покачал головой Эррин. – От него лучше избавиться.
– Он стоил мне, как домик в столице! – фыркнул я.
– Так он и отработал эти деньги. Или нет? Почему ты молчишь, Ллирдис?
А что я мог сказать? Что мальчишка работает у меня домашним альтмером, не позволяя лишний раз себя погладить? А я, вместо того, чтоб вышколить его, позволяю вести себя, как вздумается, и ничего не запрещаю.
Беседа наша кончилась тем, что я настоятельно попросил Эррина не совать носа в мою личную жизнь, но, боюсь, эти просьбы пропали втуне.
продолжение в комментариях
Иллюстрация от Сорена